Заточение в доме Ипатьева.

На вершине холма, возвышающегося над Екатеринбургом, воздвигнута церковь Вознесения Господня. Вокруг нее раскинулась площадь того же имени. На западной стороне площади напротив церковной паперти, на углу Вознесенского проспекта, ведущего к главному вокзалу, и Вознесенского переулка, который спускается к большому пруду в центре города, стоит довольно нарядный небольшой каменный двухэтажный особняк, обращенный фасадом на восток. Это и есть дом Ипатьева(1).

Сюда 17/30 апреля были привезены Их Величества и Великая Княжна Мария Николаевна, а 10/23 мая к ним присоединились Наследник Цесаревич Алексей Николаевич и Великие Княжны Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна и Анастасия Николаевна.

Царская семья была помещена в верхнем этаже, где, как и нижнем, имелось десять комнат. Их Величества и Наследник Алексей Николаевич занимали угловую комнату, выходившую на площадь и на Вознесенский переулок, а Великие Княжны - соседнюю среднюю комнату. В противоположной угловой спальне жила горничная Демидова. Рядом находилась столовая и зала, соединенная аркой с гостиной, где спал Боткин. В проходной комнате и кухне помещались лакей Трупп, повар Харитонов и поваренок Леонид Седнев. Две первые комнаты, прилегающие к передней, были заняты стражей. На всем этаже была только одна уборная и ванная, выходившая в комнату, смежную с передней, откуда спускалась внутренняя парадная лестница. Так как дом был построен на косогоре, спускающемся вдоль Вознесенского переулка, то нижний этаж представлял собой подвальное и полуподвальное помещение. Здесь находились несколько жилых комнат, занятых стражей, и кладовые. Сзади к дому прилегал небольшой сад, а с северной стороны - хозяйственные службы.

Чтобы изолировать Царскую Семью от внешнего мира, дом был обнесен двумя высокими заборами, совершенно закрывавшими его со стороны улицы и придававшими ему вид настоящей тюрьмы-крепости. Окна были замазаны белилами, так что Царственные Узники не могли видеть даже неба. За три дня до прибытия Их Величеств дом был реквизирован большевиками и находился в полном порядке, но очень скоро нижний этаж и другие помещения, занятые стражей, приняли безобразный вид, и грязь там стояла ужасная.

Стража разделялась на наружную и внутреннюю. Она состояла из русских рабочих, только трое из них были польской национальности. Наружная стража, насчитывавшая около пятидесяти человек, была набрана среди подонков Сысертского завода - большевистского гнезда, расположенного в 35 верстах от Екатеринбурга. Внутренняя стража, из 35 человек, состояла из рабочих местной фабрики братьев Злоказовых, с высоким процентом преступного элемента. Начальствовал над всей этой бандой слесарь Авдеев, именовавшийся "комендантом Дома Особого Назначения", как называли большевики Ипатьевский дом в то время, когда в нем была заключена Царская Семья. Это был настоящий большевик - озлобленный, наглый, невежественный, пьяница и вор; как отозвался о нем один из охранников, "душа у него была недобрая". Он ездил вместе с Заславским в Тобольск и затем помог Уральскому совдепу задержать Царскую семью в Екатеринбурге. За эту услугу перед революцией его и назначили "комендантом". Помощником его был Александр Мошкин, начальником караула - Павел Медведев, принимавший впоследствии участие в убийстве. Поведение и внешний вид караульных были совершенно непристойными: это были бессовестные большевистские хулиганы; грубые, бесстыдные, разнузданные, с папиросами в зубах, они возбуждали ужас и отвращение. С этими "представителями рабочей среды Царская Семья находилась в постоянном непосредственном общении до середины июня, когда они были заменены еще более осатанелыми чекистами.

Охрана была подчинена областному "военному комиссару" Шае Голощекину, несколько раз в неделю производившему обход. Часто его сопровождал "комиссар юстиции" Янкель Юровский и председатель Областного совдепа Вайсбарт (Белобородов). Все трое были иудеями, главарями местной Чека. Вот тот триумвират, который распоряжался жизнью и судьбой терроризованного населения Уральской области и в руках которого оказалась Царская Семья. Условия жизни в доме Ипатьева были несравненно более тяжелыми, чем в Тобольске. Если до сих пор Царственные Мученики шли тернистым крестным путем, то здесь поистине началось восхождение на Голгофу, длившееся 78 дней для Их Величеств и Великой Княжны Марии Николаевны и 55 дней - для остальных Августейших детей.

Авдеев давал полную волю своим низким инстинктам и изощрялся все в новых и новых притеснениях заключенных. Каждый день был долгой пыткой. Злоказовские рабочие, составлявшие внутреннюю охрану, царили в доме и имели в любое время доступ во все комнаты. Все движения Узников подсматривались, все слова подслушивались. В комнате Великих Княжон была даже снята дверь.

Царская Семья начинала день с общей молитвы. Обед был в три часа. Вечером подавали легкий ужин и чай. Состояние здоровья Наследника сильно ухудшилось. Его утомила дорога, а нездоровые условия жизни еще более подорвали Его хрупкий организм. Он в основном лежал, а когда выходили на короткую прогулку, Государь Сам нес Его в сад.

По желанию Государя, Семья, доктор Боткин и прислуга обедали за общим столом. Еду приносили из советской кухмистерской. Но часто к Ним подсаживались караульные, брали грязными пальцами еду с блюда, курили, плевали, ругались и вели неприличные разговоры. К тому же многие из них часто бывали пьяными. Однажды Авдеев, просунув за едой руку между Их Величествами, толкнул Государя локтем прямо в лицо.

Очень дурно обращались с юными Великими Княжнами. Они не смели без позволения пойти в уборную, и когда шли туда, к Ним приставали с грубыми шутками. По вечерам Их заставляли играть на пианино. В Их присутствии пели неприличные песни и скверно ругались. Стены в уборной, в прилегающих к ней комнатах и на балконе были покрыты порнографическими рисунками, неприличными словами и оскорбительными надписями. Издевательства были настолько бесстыдными, что, несомненно, и Родители и Их Августейшие Дети подвергались невыносимой нравственной пытке.

"Однако вера, - пишет П. Жильяр, - очень сильно поддерживала мужество Заключенных. Они сохранили в Себе ту чудесную веру, которая уже в Тобольске вызывала удивление окружающих и давала Им столько сил и столько ясности в страданиях. Они уже почти порвали с здешним миром" (стр. 222).

Государыня и Великие Княжны находили утешение в пении духовных песнопений. Молитва помогала Им глубже уходить в Себя и не замечать ужасной действительности. Часто доносились из нижнего этажа пьяные голоса, горланившие непристойные куплеты, а сверху, из комнат Царской Семьи, точно с неба, лились в ответ Херувимская песнь и другие божественные напевы. И это пение смущало самые жестокие сердца красногвардейцев.

Царская Семья переносила все тяжелые испытания в величайшим достоинством, ни на что не жалуясь, с христианским смирением и страдальческой кротостью, - производившими глубокое впечатление на всех окружающих. И вот настроение большей части русских охранников начинает постепенно меняться. Они удивлены незлобивостью Царственных Узников, подкуплены Их простотой и мягкостью обращения, поражены Их истинным благочестием и глубокой религиозностью, чувствуют себя обезоруженными перед Их несокрушимой бодростью и величием духа. Духовная высота Государя и Его Семьи внушает им уважение, и многие из них начинают сознавать низость своего поведения. Понемногу у этих темных людей просыпалась совесть, непристойные песни слышались реже, а хулиганские выходки и издевательства уступали место раскаянию и состраданию.

+) До 1970-х гг. дом Ипатьева сохранялся в прежнем виде, только было замуровано окно помещения, где произошло убийство. Находившийся там музей был закрыт в конце Второй мировой войны.