Антропологические противоречия при исследовании екатеринбургских останков
В.Л.Попов
Завеса секретности, которой была окутана работа Правительственной Комиссии и Генеральной прокуратуры, была такова, что до самого последнего времени (да и сейчас) многие специалисты не имели доступа к необходимой информации.
Следователь В.Н. Соловьев не только не выполнил письменные ходатайства экспертов, но даже и не отвечал на них.
Назначив экспертизу по исследованию останков Великого Князя Георгия Александровича и поставив вопрос о том, являются ли извлеченные из захоронения в Петропавловском соборе останки действительно останками родного брата Николая II, он вольно или невольно признал то, что в связи с имевшим место вскрытием захоронений в Петропавловском соборе и Великокняжеской усыпальнице при советской власти в 20-е годы могла быть случайная или намеренная подмена останков.
Эксперты заявили ходатайство о предоставлении материалов о болезни, смерти и погребении Великого Князя. Эти документы имеются в Российском государственном историческом архиве, что на Английской набережной Петербурга. Ответ не был получен.
По непонятной причине следователь уклонялся от установленной законом формы общения с экспертами. Ему не нравились письменные ходатайства. Он предлагал экспертам излагать свои просьбы и ходатайства при личном общении или по телефону. И даже упрекал экспертов, если они не пользовались этими непроцессуальными действиями. Эта позиция, видимо, была очень удобна, так как могла позволить в любой момент заявить о том, что никаких ходатайств не было.
Однако на сегодня остается фактом то, что следователь В.Н.Соловьев так и не получил заключение экспертов по установлению подлинности останков Георгия Александровича. Отсюда возникает вполне правомочный вопрос: с останками какого человека проводилось генетическое сравнительное исследование в Роквиле (США)?
Второй чрезвычайно важный вопрос, который может приобрести доминирующее значение в связи с уже установленным фактом фальсификации документов и, прежде всего, так называемой "Записки Юровского", - это вопрос об "изъятии" 3-х черепов из екатеринбургского захоронения Г.Т.Рябовым и А.Н.Авдониным в 1979 году. Есть весьма серьезные основания сомневаться в правдоподобности их объяснений.
Как зафиксировано на раскопках 1991 года, размеры захоронения составляли около 2,5х2,5 метра. Останки лежали на всем протяжении площади захоронения в 2 яруса. В своих объяснениях, данных во время официальных допросов, Рябов и Авдонин указали место и площадь своих "раскопок" в 1979 году: 50х50 см в зоне расположения останков №№1 и 7 (в современной нумерации). Три черепа, которые извлекли в 1979 году, имеют отношение к останкам №№ 1,5,6. Если череп №1 находился в проекции раскопок Рябова-Авдонина, то черепа №5 и№6 должны были находиться на расстоянии от 1 до 1.5 метров от границ этого раскопа и дотянуться до них было просто-напросто невозможно. В то же время находившийся в площади раскопа 1979 года череп №7 почему-то не попал в поле зрения копателей. Мы обращаем внимание на эти несоответствия исключительно потому, что они подтверждаются опубликованными материалами следствия, а также как объективное свидетельство неспособности или заведомого нежелания следователя видеть очевидные противоречия. Сопоставление этих фактов дает основание предположить, что Рябов и Авдонин провели раскопки не с тем, чтобы "извлечь" 3 черепа из захоронения, а затем, чтобы положить их туда.
Третий вопрос касается последствий серьезной травмы, полученной Николаем Александровичем в 1891 году в Японии. Наиболее пристальному вниманию подвергался череп №4, поскольку именно ему отвели роль "императорского". Изначально все внимание было сосредоточено на его левой половине, так как предполагалось, что удар пришелся именно по этой, левой половине головы. Почему? На основании каких документов? С самого начала было видно, что каких-то очевидных следов травмы на левой половине черепа нет. Но нас тут же уверили, как водится без доказательств, в том, что череп в этом месте разрушен. Однако в каком именно месте? Кому ведомо это место? Но это было очень удобным оправданием того, что последствие удара саблей по голове не выявляется - дескать, кость разрушена. На первичном же цветном снимке черепа №4 видно, что кости целы. В 1993-94 гг. стало известно о существовании рапорта 3-х врачей, составивших свое заключение в 1891 году непосредственно после медицинского обследования раненого Цесаревича Николая Александровича. Из этого документа следовало, что по голове Наследника был нанесен не один, а, по меньшей мере, 3 удара; удары наносились не по левой, а по правой половине черепа, от одного из ударов откололся тонкий кусочек кости длиной 2,5 см. На правой половине черепа следов травмы также не было. Однако это отсутствие оправдалось все тем же разрушением поверхностных слоев кости, на этот раз от действия кислоты, так как на правой половине черепа было заметно темное пятно. Но темное пятно - это изменение цвета, а не разрушение кости.
При всей очевидной некорректности такого рода "объяснений" невольно начинает формироваться мнение о том, что как сами фактические данные, так и причины и обстоятельства их возникновения следствие не интересуют - лишь бы дать хоть какое-то первым приходящее в голову объяснение с надеждой, что оно будет принято не более чем на веру (где уж там до предусмотренного процессуальным законом "всестороннего, полного и объективного" расследования).
В 1995 году в Екатеринбурге проведено исследование черепа №4 на компьютерном томографе. Исследовались "срезы" этого черепа через каждые полмиллиметра. Результат - отрицательный. Объяснение: кости разрушились. Но разве нельзя при таком отрицательном результате не сделать иной, более подходящий для этого случая вывод: следов травмы нет, может, это - не череп Николая II. Мы приводим этот результат и его отрицательную оценку следователем как свидетельство односторонней интерпретации любого факта, который попадает в поле зрения следствия.
Попутно зададим себе такой вопрос: почему "владелец" "рапорта 3-х врачей" директор ГАРФа С.В.Мироненко так тщательно "скрывал" этот документ. Ведь если он на самом деле желал помочь следствию, то, по-видимому, немедленно должен был сообщить о таких важных находках следствию. Однако если он своевременно и добросовестно выполнил свою роль и передал документ следователю, то тогда все претензии следует адресовать следователю, который не обеспечивал экспертов своевременно необходимой информацией, о предоставлении которой они ходатайствовали.
Кстати, таким же образом обстояло дело с "Записными книжками Боткина" о состоянии здоровья Государя Императора Николая II, Цесаревича Алексея Николаевича и Великой Княжны Татьяны Николаевны. От историков мы узнали №№ фонда, описи и соответствующих страниц в этих документах, хранящихся в ГАРФе. Об этом сообщили следователю. Узнали, что следователь получил эти документы. Нам же он их не дал, заявив, что в них ничего нет. Не станем оспаривать процессуальную сторону этого дела, но этическая сторона такого отношения следователя к экспертам не выдерживает критики.
Отдельный вопрос о двух зубах подростка. Можно утверждать, что эти 2 зуба, которые по возрасту не могли принадлежать никому из 9 екатеринбургских скелетов, были как "кость в горле" следствия. С самого начала, когда формировался пакет костных объектов для генетического исследования, мы настаивали на том , чтобы оба или хотя бы один из этих зубов был направлен в Англию. Кстати сказать, нас заверили, что это будет сделано. Увы, генетик П.Л.Иванов возвратился из Англии и сказал, что зубы не исследовались. На вопрос: "Почему?" последовало публичное заявление (в присутствии следователя В.Н.Соловьева) генетика П.Л.Иванова, который буквально сказал, что эти зубы "прикарманили" то ли Попов, то ли американский профессор Мейплз. Позднее оказалось, что зубы находились в сейфе начальника Свердловской судебно-медицинской экспертизы. П.Л.Иванов, конечно же, знал, где они. Видимо, сознательно зубы не были взяты. А пристойных объяснений нет. Вот и навет.
Адресуем несколько вопросов непосредственно В.Н.Соловьеву:
- Почему он смолчал, когда в адрес специалистов в его присутствии были сделаны необоснованные и в предельной мере оскорбительные упреки? Ведь он-то обязан был знать, где хранятся вещественные доказательства по делу, которое он расследует?
- На каком основании эти зубы не направлялись для генетических исследований в Англию?
- В курсе ли дела следователь В.Н.Соловьев, где вообще находятся вещественные доказательства по делу?
Последний вопрос отнюдь не риторический, если учесть, что в конце 1997 года Генеральная прокуратура сообщила о "чудесном появлении" среди екатеринбургских останков около 150 "новых" костей. Но это отдельный и серьезный разговор о том, как появляются "ниоткуда" вещественные доказательства в этом деле.
Вернемся к 2 зубам. Уж очень не хотелось следователю, чтобы среди екатеринбургских останков на суше появился 10-й человек. Поэтому назначается группа новых стоматологов, и она выполняет свою роль. Вывод, сделанный комиссией стоматологов, гласит, что:
А) два зуба принадлежат человеку в возрасте 15-21 года (никаких доказательств этого положения не приводится);
Б) по размерам и редким морфологическим признакам эти зубы принадлежат Анастасии Николаевне (о каких конкретно размерах и каких конкретно редких морфологических признаках идет речь - не говориться);
В) по этим же признакам эти 2 зуба не могут принадлежать Алексею Николаевичу.
Если допустить, что по первым двум позициям еще могут существовать какие-то объективные подтверждения, то третье положение представляется явной фантазией экспертов. Для того, чтобы сделать такой вывод, эксперты должны были иметь информацию о "размерах и редких морфологических признаках" зубов Цесаревича Алексея. Однако таких сведений нет, сегодня их не существует, сегодня они некому неизвестны. Что же все это означает: некомпетенцию или сознательную фальсификацию? Один из этих 2-х ответов пусть выберут сами эксперты.
Бессмысленно говорить о доказательственной неполноценности фотосовмещения. Если этим методом в данном деле воспользовались два специалиста (Абрамов и Кислис) и пришли к математически обоснованным, но диаметрально противоположным выводам, методу этому "грош цена", за какими красивыми терминами не укрывали бы его беспомощность: "персонификация", "идентификация" и т.п. Все это очень хорошо показал в своем сообщении доктор юридических наук, профессор А.И.Бастрыкин.
Я не стану говорить о ДНК. Профессор Л.А.Животовский убедительно продемонстрировал несостоятельность этих исследований в данном деле. Я хочу лишь дополнить, что выбранный в качестве генетического "эталона" принц Филипп сам имеет неоднозначно трактуемое происхождение. Иначе как же объяснить, что его ДНК и ДНК его родной сестры принцессы Софии Ганноверской, как это было показано М.Кирком, отличаются. И еще. Генетик Иванов, выполняя исследования в соавторстве, на базе лабораторий Англии и США, еще получал какие-то результаты. Но вот, когда ему пришлось показать свое мастерство, он потерпел фиаско: разрушив без остатка один из 2-х зубов подростка, он не только не установил его индивидуальные генетические характеристики, но и оказался не в состоянии диагностировать даже его половую принадлежность.
На чем, я думаю, нужно сегодня настаивать, так это на ознакомлении научной общественности со всеми экспертными заключениями по данному делу. И не после захоронения, а до него, с тем, чтобы не оказаться в ситуации, когда "все концы в воду".
А мы? Так много в сердце носим
Вседневной лжи, кромешной тьмы.
И никогда себя не спросим:
- О люди! Христиане ль мы?
И там, где правда просит дани
Во славу Божьего Креста,
У нас язык прилип к гортани
И сжаты хитрые уста.
Нас, собравшихся сегодня на этой конференции, не смог бы упрекнуть Бенедиктов. Ибо мы отверзли свои уста во имя достижения Правды.
Материалы Международной научной конференции
"Царское дело и екатеринбургские останки"
г. Санкт-Петербург 26-27 апреля 1998 года.
|
