Источниковая база следствий 1918 - 1998 гг.

Ю.А.Буранов

2 апреля 1932 года, за несколько дней до смерти академика Михаила Покров-ского, "изъяли его секретную переписку без предварительного просмотра и опечатали в двух пакетах".

"В папках личного архива академика один из документов (под №13) был на-зван так: "Изложение расстрела семьи Романовых (печатн. на машинке), без подписи". Другой же, под №12, значился как: "Рукописные записки М.Н.Покровского о расстреле Романовых".

В 1989 году Э.Радзинский и Г.Рябов объявили на весь мир: найденная ими "записка принадлежит цареубийце Якову Юровскому Рябов заявил, что именно "запис-ка" Юровского помогла установить ему место подлинного захоронения останков цар-ской семьи"

На Международной научной конференции в Екатеринбурге в августе 1992 года Ю.А. Бурановым было заявлено: "Так называемая "записка Юровского" написана от-нюдь не им, а академиком Покровским. А информация, изложенная в ней, вызывает массу сомнений.

"Странности" и противоречия бросаются в глаза. Удивительно, но датируемая 1920 годом (датировка, кстати, произошла в 60-х годах) "записка" приводит информа-цию, известную в 1918-1919 годах узкому кругу следователей "белого" движения. От-куда мог знать Покровский существенные детали страшного процесса глумления над трупами Царской Семьи и ее приближенных? В "записке" Покровского приводятся следующие факты "первого" "захоронения" трупов в шахте в районе деревни Коптяки. Их, якобы, бросили туда 17 июня 1918 года. Когда жгли одежду убитых, то здесь, у шахты, "кое-что было обронено, а при попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно, трупы были повреждены и от них были оторваны некоторые части". Именно этим, продолжает он, и объясняется нахождение на этом месте белыми ото-рванного пальца и т.п. Отсюда ясно, что "записка" Покровского писалась им уже после выхода в 1920-24гг. книг Вильтона, Дитерихса, Н.А.Соколова и других, изданных в Лондоне, Владивостоке, Париже и Берлине. В них-то и были изложены упомянутые выше детали".

Далее историк пишет, что после извлечения трупов из шахты, комендант повез их хоронить в район более глубоких шахт, расположенных по Московскому тракту. В 9 часов вечера 18 июля 1918 года караван смерти пересек линию железной дороги, в по-луверсте от которой трупы были перенесены с повозок на грузовик. Но, поскольку он постоянно застревал, оставалось, говорится в "записке", не доезжая до шахт, "хоронить или сжечь". При этом сожгли, пишет Покровский, по ошибке не тех. Процитируем текст "записки": "хотели сжечь Ал-ея и А.Ф. (т.е. Цесаревича и Императрицу - Ю.Б.), но по ошибке вместо последней с Ал-ем сожгли фрейлину". Останки сожженных (под-черкнем это) не найдены до сих пор ни следователем Соколовым в 1919 году, ни архео-логической экспедицией РАН в 1993-м. А Покровский уверенно писал: "похоронили тут же, под костром, останки и снова разожгли костер, что совершенно скрыло следы копания".

Приведем и другой факт. В "записке" можно прочесть: "всего было расстреля-но 12 человек: Н(икол)ай, А.Ф., четыре их дочери: Татьяна, Ольга, Мария и Анастасия, доктор Боткин, лакей Трупп, повар Тихомиров, еще повар и фрейлина" (дальше упомя-нут еще и Алексей). Итак, из "записки", являющейся документальной основой всего "следствия", ведущегося с 1991 года по настоящее время, и называемой не иначе как только "Записка Юровского", констатируем следующее: "комендант" "забыл", сколько все-таки он человек расстрелял (11 или 12), добавив при этом несуществующего "вто-рого" повара, исказил фамилию другого (вместо Харитонова назвал фамилию "Тихо-миров", еще забыл фамилию "фрейлины" (т.е. "горничной") Демидовой.

К сказанному можно добавить, что "записки" Покровского содержат массу других неточностей. О них спотыкаешься на каждом шагу, изучая "мемуары" Юров-ского, подписанные им и датируемые апрелем - маем 1922 года, а также его выступле-ния перед партактивом в Свердловске в 1934 году. Все они полны противоречий и до-вольно неуклюжих попыток скрыть истинную картину расстрела и последующего "за-хоронения" Царской Семьи и Ее приближенных. Так, скрупулезный анализ "мемуаров" Юровского прямо указывает на то, что их писал литобработчик, а печатались они на Урале (в Екатеринбурге, как известно, в 1919-1920гг. Юровский служил председателем Губчека).

На последней странице "машинописной" записки Покровского (в отличие от рукописного "оригинала") есть два рукописных абзаца. Текст одного из них гласит: "Коптяки (деревня близ Ганиной ямы, где, как считал Соколов, сожгли трупы Царской семьи. - Ю.Б.) в 18 в. (верстах) от Екатеринбурга, к северо-западу. Линия ж.д. (желез-ной дороги) проходит на 9-ой версте между Коптяками и Верхисетским заводом. От места пересечения жел(езной) дор(оги) погребены в саж(енях) во 100 ближе к В.Исетскому заводу". Итак, уже не "в полуверсте", как говорится в основном тексте, а "во 100 саженях" находилось место погребения. Официальное следствие с 1991 года долго не проводило экспертизу почерка отмеченных "приписок". Когда оно сделало это, мне не известно. Впрочем, уже в 1996 году, когда я тщетно пытался организовать симпозиум по документальной истории цареубийства, мне недвусмысленно дали по-нять (не буду называть фамилии) примерно следующее: а зачем? Генетическая экспер-тиза все подтвердила, и, вообще, не важно, кто писал записку - Юровский или Покров-ский, ведь место захоронения останков указано точно.

Поддержка пришла с неожиданной стороны. В России на мои вопросы, по-ставленные в 1997 году в интервью "Литературной газете", не отреагировал никто. От-кликнулась парижская "Русская мысль", поместившая статью, пожалуй, самого крупно-го специалиста "Царского Дела" Николая Росса (именно он впервые опубликовал часть протоколов Н.А. Соколова). Росс, корректно согласившись с моей точкой зрения, процитировал выступление члена Государственной Комиссии по проблеме убийства Романовых С.В. Мироненко. "У нас в архиве Российской Федерации, - утверждал тот, - хранится специальное дело, которое было заведено во ВЦИКе о Николае II. В это дело вложены воспоминания Юровского, на которых неизвестной рукой сделаны некото-рые приписки. Причем есть принципиально важная приписка о месте, где Юров-ский зарыл останки (...). Это идеально совпало с тем местом, где летом 1991 года бы-ли обнаружены эти скелеты (). Была проведена экспертиза почерка приписок. Экспер-тиза дала абсолютно однозначное заключение. Приписки сделаны рукой известного ис-торика Михаила Николаевича Покровского".

Казалось бы, все ясно: экспертиза проведена и показала то, что я утверждал давно. Но не тут-то было. Далее Мироненко заявил, что записки являются "воспомина-ниями" Юровского, но "написаны (надо же!) Покровским". Все правильно: признать, что весь комплект документов Покровского по Царскому Делу является ни чем иным, как искусной фальсификацией, сегодня ни Мироненко, ни, тем более, официальное следствие, длящееся 7 лет, уже не могут. Ибо это означало бы, что Госкомиссия и след-ствие в течение 7 лет занимались делом никчемным. Тогда был выбран, как им каза-лось, единственно верный путь: не изучив документов, но уверив общественное мнение в том, что все решила генетическая экспертиза, "следствие" "забыло" о сомнительном документе.

В 1958 году в Свердловский обком КПСС поступил пакет документов. Их по-слал сын Якова Юровского, Александр. К несомненным подлинникам была приложена и копия "Воспоминаний коменданта Дома особого назначения" Я.М. Юровского. Именно тогда пресловутая "записка" Покровского получила название и дату, поскольку внизу машинописного текста (копии) следовала приписка следующего содержания: "Этот материал передан Я.М. Юровским в 1920 году М.Н. Покровскому, историку. А.Юровский". Таким образом, сын Якова Юровскго, Александр, контр-адмирал в от-ставке, своей подписью не только заверил уже известный нам "документ", но и рас-крыл имевшие место сокращения в словах, сделанных Покровским, т.е. своеобразно "отредактировал" его (например, встречавшиеся в "записках" историка буквы "А.Ф." читались теперь, как "Александра Федоровна", "ком." - как комендант, "Е" - Ермаков и т.д.

В письме директору партархива А.Я.Юровский (по согласованию с другими родственниками, включая Римму Яковлевну, свою сестру, арестованную во время ста-линских репрессий) выражал свое возмущение слухами, что его отец был "будто бы ре-прессирован и расстрелян как враг народа". Опровержение о репрессии Я.М. Юровско-го подтверждалось посланным им же некрологом. Он был опубликован в "Правде" пар-тийным комитетом советского контроля при СНК СССР". В нем сообщалось, что Я.М. Юровский умер в ночь на 2 августа 1938 года в кремлевской больнице. Вот почему, по-лучив копию "записки", датированной А.Я. Юровским, из Екатеринбургского партар-хива, сотрудники ИМЛ при ЦК КПСС в 60-х годах выделили оригинал записки По-кровского в особое отдельное архивное дело. И озаглавили его как: "Статья М.Н.Покровского о расстреле Николая II и его семьи". Вот откуда появился "1920 год" - со слов сына цареубийцы. Таким образом дату написания Покровским "записки" обосновал Александр Юровский со слов отца.

А годом раньше этой акции контр-адмирала другой участник Цареубийства Медведев-Кудрин пытался утвердить в ЦК КПСС свое "первенство" в убийстве Нико-лая II. Это была уже не первая попытка доказательства сомнительного приоритета. Позднее, в 60-е годы, за утверждение права "первой пули", выпущенной его отцом в Императора, взялся сын Медведева-Кудрина. Его усилия увенчались успехом: завотде-лом ЦК КПСС Ильичев дал соответствующую команду, и в 1964 году в Радиокомитете СССР была организована запись воспоминаний участников уничтожения царской се-мьи (не подлинник, а машинописный текст их воспоминаний хранится сейчас в РЦХИДНИ и частично опубликован).

Что же сообщили участники событий спустя десятки лет? Все "записавшиеся" в Радиокомитете отвели должную роль в организации цареубийства Юровскому. Прав-да, Медведев-Кудрин оказался непреклонен. В своих "воспоминаниях" он по-прежнему утверждал: первая пуля, сразившая Императора, была выпущена именно им. Рассказ же И. Родзинского, просидевшего несколько лет в сталинских лагерях, достоин цитирова-ния.

Вот что, в частности, он сообщил: "вот, помню, Николай сожжен был, был этот самый Боткин, я сейчас не могу вам точно сказать, вот уж память. Сколько мы со-жгли, то ли четырех, то ли пять, то ли шесть человек сожгли. Кого, это уже точно я не помню. Вот Николая точно помню, Боткина и, по моему, Алексея. Ну, вообще, должен вам сказать, человечина, ой, когда горит, запахи вообще страшные. Боткин жирный был. Поливали и жгли керосином, там что-то еще такое сильно действующее (серная кислота - Ю.Б.), дерево тут подкладывали. Ну, долго возились с этим делом. Я даже, вот, съездил, доложился, в город съездил и потом уже приехал. Уже ночью было, прие-хал на легковой машине, которая принадлежала Берзину. Вот так, собственно, захоро-нили".

Можно привести множество и других нелепостей, увековеченных в записан-ных показаниях и противоречащих версии, изложенной Яковом Юровским. Но ни одно из них не было принято во внимание сотрудниками Генпрокуратуры , когда в сентябре 1995 года заключение по данной проблеме они обосновали, опираясь на единственный документ - "записку" Покровского, названную, разумеется, "запиской Юровского". То-гда утверждалось, что и другие прямые участники событий 1818 года оставили воспо-минания, в которых основные детали гибели и погребения Царской Семьи совпадают с "фактами", изложенными Юровским. Вроде, все здесь гладко, но с таким "анализом" "документов" вряд ли согласится хотя бы один историк, по-настоящему объективно оценивающий трагические события 1918 года в Екатеринбурге.

Ибо историю не обманешь. Генетика - наука молодая, а великую Клио не со-старишь никакой дезинформацией.

Первому и главному фальсификатору цареубийства Михаилу Покровскому приписывают такую интересную сентенцию: "История - это политика, опрокинутая в прошлое". Что ж, если авторство афоризма подлинно, то никаких сомнений в том, что записка Юровского - фальшивка, и быть не может. Ибо, руководствуясь таким кредо, переписать в угоду сильным мира сего можно все, что только они пожелают.

Так что, в контексте исторической справедливости решение Правительствен-ной Комиссии об идентификации останков Царской Семьи, принятое недавно, отнюдь не точка. Скорее - запятая.

Все тайное становится явным. Раньше или позже - это уже другой вопрос.

Обстоятельства гибели Романовых были отражены в целом комплексе доку-ментов, вывезенных Н.А.Соколовым вместе с вещественными доказательствами и даже частью останков Царской Семьи во Францию. До конца 80-х годов Россия не знала о существовании архива Н.А.Соколова. Начавшееся в 1991 году после извлечения из мо-гилы под Екатеринбургом предполагаемых царских останков второе следствие не дало ни в 1995-м, ни в январе 1998 года научного анализа документов Соколовского архива.

Но результаты следствия Н.А. Соколова расходятся с результатами следствия 90-х годов, из которых явствует, что найдены были останки лишь девяти из одиннадца-ти узников Ипатьевского дома. Именно останки, а не пепел.

Между тем, новое следствие, имея в своем распоряжении целый комплекс ар-хивных документов, в течение 7 лет (а не четырех месяцев) так и не удосужилось убе-дительно, аналитически документировано доказать (и опубликовать результаты), в чем же ошибся Н.А. Соколов?

Проблема "Царских Останков" документально-аналитически не исследована до сих пор.

Материалы Международной научной конференции
"Царское дело и екатеринбургские останки"
г. Санкт-Петербург 26-27 апреля 1998 года.