Выступления членов Российской Зарубежной Экспертной Комиссии
Выступление Петра Николаевича Колтыпина-Валловского
Председателя Российской Зарубежной Экспертной Комиссии на заседании Правительственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов Его Семьи 20 сентября 1995 г. в Доме Правительства в Москве.
Ваше Высокопреосвященство!
Глубокоуважаемый г-н Председатель!
Уважаемые члены комиссии!
В первую очередь, я хочу выразить нашу благодарность Юрию Федоровичу [Ярову] и Вашей комиссии за приглашение и предоставление возможности выступить здесь сегодня, т.к. мы стремились к сотрудничеству с Вашей Государственной комиссией с самого ее возникновения. Большинство из Вас знакомы с нашей точкой зрения из нашего меморандума к Вам от 25 декабря 1993 г. и последующих писем.
Однако наши сомнения и замечания ни в коем случае не означают отрицательного отношения ко всему, предпринятому Вами в деле об останках Царской Семьи. Наоборот, мы искренне приветствуем всю начатую работу в этом святом деле установления всей истины касательно судьбы останков Императора Николая II, его Августейшей семьи и их слуг.
Мы с большой радостью восприняли новость, что на родине наших отцов и праотцов, недавно ставшей свободной от 70-летнего советского ига, нашлись люди на самых верхах общественности и государства, которые принялись за это нужное и, пред лицом истории, важное и святое дело - установление личностной принадлежности и перезахоронение предположительных останков Государя Императора и его семьи, за кого мы и наши отцы боролись вот уже больше 75-ти лет и чью память мы защищали.
Хоть раньше, в начале выступления, я и указал, что мы искренне приветствуем начатую по этим вопросам работу, тем не менее мы все же считаем, что эта работа далеко не полностью завершена по следующим причинам:
Во всех странах мира существует и постоянно оперативно применяется на следствиях о человеческих останках судебно-медицинская патолого-анатомическая формула, которая позволяет научным образом выявить основные факторы, нужные для достижения исчерпывающих ответов на все вопросы, поставленные следствием. Обычно начинают с исторического момента и собирают целый комплекс документальных данных, могущих как-то осветить предмет следствия.
Затем переходят к тематическому анализу, распределяя данные по следующим учетным категориям: 1) физической; 2) биологической; и 3) привходящей.
Данные, полученные по этим категориям, должны быть исчерпывающие, т.к. неполное или же не завершенное исследование какой-либо из этих категорий ставит под вопрос успех всего исследования.
Основываясь на кратких и, подчас случайных сообщениях, собранных нами, главным образом из прессы, и на ряде собеседований с американскими учеными, которые работали по этому делу здесь, в России, и на личных, но неофициальных, встречах и обмене мнений либо с членами Вашей комиссии, либо с людьми близко связанными с вопросами, изучаемыми Вашей комиссией, мы и наши сотрудники пришли к следующим выводам:
1. Государственная комиссия основывается главным образом на биологическом исследовании ДНК. Однако и тут есть некоторые пробелы.
Прежде всего надо отметить, что Государственная комиссия ближе всего подходит к исчерпывающему разбору и достигает самых убедительных данных именно в этой категории, состоящей, главным образом, из исследований ДНК. Но она почему-то совсем не рассматривает фактологическую основу для этих исследований, т.е. вопрос о том, как эти биологически исследуемые экспонаты вдруг попали в руки исследователей. Наоборот, весьма шаткие и противоречивые утверждения как прямых, так и выступающих лишь в письменных данных свидетелей, принимаются на слово, без каких-либо элементарно требуемых анализов и доказательств.
а) Известно, что Императрица Александра Федоровна и все четыре ее дочери были носительницами гемофилии. Исследования в этом направлении не было, несмотря на то, что д-ру Питеру Гиллу в Англии удалось получить и воссоздать нуклеарный ДНК и, таким образом, иметь возможность анализировать его на предмет наличия в нем гемофилии.
б) Четыре других скелета не были подвергнуты анализу их ДНК. Они предположительно принадлежат д-ру Е.С. Боткину, А.Е. Труппу, А.С. Демидовой и И.М. Харитонову.
2. Государственная комиссия основывается частично на косвенных привходящихисточниках, документально непроверенных и недостаточно исследованных. (Обстоятельно эти темы будут разбирать другие наши докладчики).
3. Что же касается вопросов о физическихданных, то и тут есть то, что сомнительно и не расследовано.
4, Одновременно должен упомянуть о получившей широкое распространение теме о судьбе головы Государя. Эта тема по сей день недостаточно исследована, хотя о ней есть множество упоминаний в литературе и прессе.
Тем более, что общеизвестно, что даже в наше время, в 1970-х годах, практика использования головы как способа установления личности убитого или погибшего применялась советскими спецслужбами (ср. напр. эпизод с головой Лин Бяо). Об этом был ряд сообщений в прессе как в России, так и на Западе.
5. Что же касается последних упоминаний об этом вопросе, специфически связанном с Императором, то также уместно вспомнить о воспоминаниях Лидии Норд (племянницы Маршала Тухачевского), появившихся в прессе в послевоенное время и озаглавленных "Исповедь Белобородова", в которых она передает довольно обстоятельный рассказ Белобородова об уничтожении тел Царской Семьи и их слуг во время "погребальной" операции.
Вопросы, связанные с обнаружением тел.
1. Поездка поэта В. Маяковского в г. Екатеринбург в 1928 г. Его архив.
а) Встречи, разговоры с местными жителями
б) История и анализ стихотворения "Император". Его основной текст.
2. Обстоятельства, связанные с групповым снимком "У мостика" и отдельной фотографией Ермакова там же (ср. интервью Соловьева Ильмире Степановой в Русской мысли[Париж] - лето 1995 г.).
3. Литературный архив М. Касвинова и повесть "23 ступени вниз". Установить источник материала об убийстве.
4. Данные о правительственной комиссии, упомянутой Соловьевым в интервью (см. п. 2). Данные Михайлова-Куприна и Никулина (неудачная запись) в 1964 г.
5. Когда в районе переезда № 184 прокладывали кабель? Сообщения о могиле!
6. Когда меняли трассу шоссейной дороги? Были ли какие-либо сведения о возможных находках в районе "Поросенкова лога"? Когда менялась трасса "горно-заводской линии" ж.д. и вид разъезда № 120?
7. Почему было принято решение уничтожить Ипатьевский дом в 1977 г.? Что есть об этом в протоколах Политбюро? От кого исходил приказ? Почему?
8. Как возник и как проявлялся "интерес продолжительной давности", восходящий к 1960 году, у Эдуарда Радзинского, Гелия Рябова и Авдонина к Александру и Римме Юровским и хранящейся у них дома копии "записки", а Радзинского - в ЦГАОР и копии, находящейся там?
См. доклад А.Ю. Буранова на конференции 1992 г. Кто имел доступ к Свердловскому облпартархиву и ЦГАОРу? (Версия "записки" № 3).
наверх
Выступление кн. Алексея Павловича Щербатова
Вице-председателя Российской Зарубежной Экспертной Комиссии на заседании Правительственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов Его Семьи 20 сентября 1995 г. в Доме Правительства в Москве.
"Записка Юровского"
Сведения, составляющие суть так называемой "Записки Юровского" известны нам в трех, может быть, в четырех редакциях:
1. Текст, опубликованный Г.Т. Рябовым в Московских новостяхв 1989 г.
2. Текст, опубликованный Э. Радзинским в журнале Огонекпримерно тогда же.
3. Текст, опубликованный в журнале Родинав 1989 г.
4. Текст воспоминаний Юровского, написанных в 1920 г., опубликованный в 1993 г. в журнале Источники получивший название "Исповедь палача".
5. Наконец, есть текст выступления Юровского перед партийным клубом в 1934 г. и опубликованный в кн. В.В. Алексеева Гибель Царской Семьи.
Хотя первые две редакции и являются строго говоря основным текстом записки Юровского, остальные расширяют и дополняют его.
Вот несколько общих моментов, которые, на мой взгляд, заслуживают внимания.
А. Убийство.
Юровский говорит, что вся семья и слуги стояли в комнате. Он предложил встать. Государь встал спиной к нему.
"Я объяснил, что ЦК постановил их расстрелять". Юровский выстрелил в затылок царя, но на найденном черепе нет входного отверстия пули, а его лицо вообще, разбито. ЧК этого не делало в 1918 г., а стало делать только в 1921 г. (см. Смоленский архив).
Б. Кто стрелял?
Юровский считает, что "чепуха, что расстреливали инородцы-латыши, что русские рабочие и крестьяне не могли дойти до расстрела".
В тот вечер у русской стражи были отобраны наганы. В убийстве приняли участие тщательно проверенные солдаты интернациональной бригады и ее Первого Камышевского полка; по словам Ансельма Фишера, солдата бригады и автора книги воспоминаний, их было десять человек солдат и один офицер, Истван Кольман, лейтенант австро-венгерской армии, попавший в плен под Луцком. Солдаты указаны как А. Хорват, Изадор Эдельштейн, Имре Надь, Виктор Гринфельд, Андреас Вергази и С. Фаркаш. Сам Кольман получил "За Екатеринбург" Орден Красного Знамени, а в 1920 г. зверствовал вместе с Бела Куном в Крыму после эвакуации. На обоях на южной стене была найдена по-немецки надпись из поэмы Гейне "Вальтазар": "В эту самую ночь Вальтазар был убит своими холопами".
Все это говорит о нерусских участниках убийства.
Наконец, Юровский утверждает, что палец, найденный у шахты (а не в шахте), был оторван брошенной в шахту ручной гранатой, но он был, по словам Соколова, найден не в шахте, а у нее и был отделен не взрывом, а по линии межфалангового сустава. "Края сустава и кожи представляются ровными... Палец, скорее всего отрезан каким-либо острым, режущим предметом".
В. Об обязательной экспертизе.
Насколько нам известно, "Записка" не подвергалась никакой экспертизе, ни внутренней, ни внешней, или - вернее - ничего не сообщалось о результатах такой экспертизы. Почерка - их на присланном нам экспонате два; бумага, чернила, шрифт и характеристики пищущей машинки - все это должно быть краеугольным камнем обязательного комплексного исследования.
Надо проанализировать язык автора "Записки", выяснить, почему он (язык) столь безукоризненно современно-канцелярский, не содержит почти никаких орфографических ошибок, особенно во время еще недавнего перехода со старой орфографии на новую, признающую тогда не твердые знаки, а апострофы вместо них, что часто вело к насильственному удалению твердых знаков из типографий и рассыпанию готовых наборов.А "Записка" полна твердыми знаками, а не апострофами.
Затем надо критически проанализировать "Записку" и ее все утверждения в свете существующих коллекций первичных данных - книг следователя Соколова, ген. Дитерихса, сборника Николая Росса и имеющихся в России частей Дела Соколова, с целью выявления разночтений, противоречий, не говоря уже о несоответствиях и полных несуразностях.
Такому же анализу следует подвергнуть "Записку" и в свете таких объективных физических данных, как метеорология, астрономические временные ориентиры, рабочие и временные пропускные способности и прочие ориентиры, зависящие от окружающей среды, вплоть до репетиций и симуляций отдельных действий и ситуаций, описанных в "Записке".
На все это указывалось нами в общих чертах в нашем меморандуме от 25 декабря 1993 г., но ни о каких шагах, предпринятых Комиссией в этом направлении, или их результатах, нам, к сожалению, до сих пор неизвестно.
наверх
Выступление проф. Евгения Львовича Магеровского
Вице-председателя Российской Зарубежной Экспертной Комиссии на заседании Правительственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов Его Семьи 20 сентября 1995 г. в Доме Правительства в Москве.
Ваше Высокопреосвященство,
Многоуважаемый Господин Председатель,
Милостивые Государыни и Милостивые Государи!
В самом начале своего выступления я хотел бы обратить Ваше внимание на явную беспрецедентность нашего присутствия здесь. И не только потому, что дело, по которому мы тут собрались, представляет собой первостепенную важность для каждого, кому ценна русская культура и русское духовно-историческое сознание, ибо оно одинаково вопиет к совести каждого россиянина, где бы он ни проживал. Наше пребывание здесь также беспрецедентно и потому, что объединенные общими усилиями, мы оказываемся за одним столом с нашими давнишними противниками, чтобы совместно изыскать историческую правду, добиться исторической истины. И если это окажется возможным для нас в этом деле, то, быть может, появится реальная надежда, что могут пасть и другие препятствия, которые разделяют нас вот уже три четверти столетия.
А теперь перейдем к главной теме. Уже за несколько дней до отлета в Москву, мы получили из канцелярии Председателя Государственной Комиссии Ю.Ф. Ярова текст повестки дня сегодняшнего заседания и поняли, что - в лучшем случае, спешим к шапочному разбору. Поэтому хотелось бы начать с некоторых общих мест, которые, может быть, лучше всего вкупе выразят множество наших позиций. Во-первых, мы бы хотели постараться удержать Государственную Комиссию от спешных, скоропалительных действий, которые явно на руку только врагам российского государства, как древнего, так и нового, не говоря уже о страшном вреде авторитету Российской Православной Церкви, если она будет вынуждена участвовать в захоронении (похоронах) еще не полностью идентифицированных останков. В случае, если окажется впоследствии, что это не те, или неполностью те останки, то какой это будет позор для русской нации и ее гражданских и церковных правителей!
Много упоминалось о том, что было открыто уголовно-следственное дело по факту наличия останков, которое, де, обязательно нужно поскорее закрыть. Если мы правильно понимаем положение, то подобные дела обычно закрываются, когда следствие достигает должной полноты с точки зрения прокурора, который его открыл, и судьи, перед которым оно слушается. На Западе обычно принимается во внимание и длительность пребывания обвиняемого в доме предварительного заключения. В этом же деле нет конкретных подозреваемых, никто не томится в КПЗ, а многое еще совсем не ясно: неизвестно, где останки Царевича Алексея и одной Царевен, неизвестно точно и кто она.
Мы до сих пор не знаем, как же было найдено место захоронения; теперь др. А.Н. Авдонин начинает все чаще утверждать, что он "вычислил" это место из какой-то устной информации, ему переданной уже умершими людьми, а не с помощью Г.Т. Рябова, который будто шел по следам "Записки Юровского", что, надо заметить, также крайне сомнительно. Получается нечто весьма странное: находка места захоронения без помощи "Записки Юровского" - невозможна; с другой же стороны, для многих поборников этой идеи, при наличии хоть частично опознанных останков, "Записка Юровского" объявляется ненужной. Западное следствие потребовало бы у всех "первооткрывателей" как "Записки Юровского" во всех ее изданиях, так и места, где были найдены останки, показаний под присягой, или, если дело не ведется для возбуждения уголовного дела, то полиграфирования.
Надо, чтобы каждая находка документа или вещественного доказательства фиксировалась в каком-то журнале, также регистрирующего под присягой или при помощи полиграфа, каждый доступ, каждое перемещение, каждую работу с ними. К сожалению, первые шаги в деле о царских останках уходят далеко в советское время, когда СССР обладал особой незавидной репутацией среди западных правоведов, и поэтому теперь следование элементарным западным процедурным нормам чрезвычайно важно, если не обязательно. Это также распространяется и на костные останки, о чем немного позже.
Одна из главных слабостей показаний-объяснений Г.Т. Рябова и А.Н. Авдонина - это их нарочитое желание запутать читателя, создать как бы "защитную паутину", чтобы защитить их находку от остальных "любителей-гробокопателей". Сюда же можно отнести и вопрос об отрезанных головах. Если бы Авдонин и Рябов не проявляли столь большого интереса к черепам, взятым из захоронения, и не возили их и в Москву на несостоявшуюся экспертизу, и на дачу, мы бы не обратили на них особого внимания и нестали бы изучать вопрос об отрезанных головах. Теперь, благодаря данным из книги ген. Дитерихса и эмигрантской прессе 1920-х годов, этот вопрос обрел право на исследование.
До сих пор остаются противоречия и несовпадения, которые не могут не вызвать споров.
Почему, например, гипотеза "захоронения" предпочтительнее гипотезы "сжигания"?
Никто до сих пор не объяснил, почему Ермаковская версия столь близка к заключению следователя Соколова и почему он на ней настаивает до самой своей смерти?
Как объяснить недавнее появление двух или трех фотографий (предположительно снятых в 1919, 1926 и 1930-х годах), на которых Ермаков снят один и в группах у пресловутого "мостика" и которые надписаны (кем?), что это место, где была сожжена Царская Семья. А это опять-таки перекликается с заявлением, сделанным Соколову коптяковскими крестьянами, что те встретили бегущих красноармейцев, которые им заявили, что они, де, "Николку вашего пожгли".
У меня образуется настойчивое впечатление, что никто не проштудировал ни имеющуюся тут большую часть Соколовских протоколов следствия, ни даже их публикацию в сжатом виде зарубежным специалистом Н. Россом. Насколько я понимаю, появились дальнейшие сведения о костной мозоли, возникшей у Государя вследствие нападения на него в Японии в бытность его еще наследником. Сколько было ударов, с какой стороны головы, должны ли были остаться от них следы даже после захоронения? А эти все новации появились лишь только в недавнее время. Кто знает, какие появятся завтра, послезавтра?
Чтобы обезопасить себя в дальнейшем от таких сюрпризов надо досконально проштудировать все архивные документы, произвести все нужные симуляции и, главное, не спешить, т.к. за исключением, возможно, некоторых привходящих причин, имеющих мало что общего с исполнением поставленной Комиссией задачей, этому нет причин: дело общеизвестно, жертвы налицо, преступники скрылись на том свете, никакого судебного дела не предвидится...
Не хочу говорить заведомо неприятных вещей, но из-за противоречий и несоответствий между самими источниками и источниками и фактами, равно как и наличия ранее распространяемых ложных сведений, так сказать, "первооткрывателями" этого дела (в частности - Гелием Рябовым) и главное, из-за того, что "Записка Юровского" до сих пор не была подвержена экспертизе и ее аутентичность не доказана, все время где-то в тумане маячит вопрос о фальсификации.
Он касается, например, даже такой, казалось бы, вне подозрений стоящей генетической экспертизы, как Олдермастонская. В журнале НэйчерДжэнэтикс № 6, в статье, посвященной результатам экспертизы, д-р Питер Гилль и др., обсуждая отведенные варианты исхода анализа, указали два выбранных для проверки варианта анализа и два отведенных, но не указав критерий, по которым этот выбор сделан. Избранные для анализа критерии были:
I. Образец принадлежит человеку, никакого отношения к семье Романовых не имеющему;
2. Образец принадлежит члену искомой группы семьи Романовых;
Заранее отведенные варианты были:
3. Образец принадлежит члену семьи Романовых, не принадлежащей к искомой группе, и
4. Результат есть продукт нарочитого сложного обмана ("Эн илаборэт хокс"). Видимо, причиной для отвода послужили данные, основанные на "Записке Юровского" и приведенные в статье в рубрике информации о привходящих источниках.
Последнее как нельзя лучше иллюстрирует ту ключевую роль, которую играет привходящая информация в идентификации конкретных останков в западно-судебной экспертизе. С точки зрения известных американских специалистов-патологов, работающих по судебной медицине, участвовавших в работе с останками в Екатеринбурге и приглашенных Комиссией консультировать нас по вопросу о возможных царских останках, отводят ДНК довольно ограниченную роль в идентификации любых останков (нуклеотид ДНК быстро деградирует и быстро исчезает совсем, репликация же его не всегда надежна, а митохондриальный ДНК, который весьма долговечен, дает чаще всего "семейные картинки", т.е. соотношения в нескольких поколениях, восходящих или нисходящих, он специфичен в порядке исследования и подвержен мутации).
Поэтому западные судебно-медицинские специалисты предпочитают данные, полученные при помощи ДНК, подтверждать документальными источниками, такими, как дневниковые записи, истории болезней, записи пользующих врачей и стоматологов, всякие документы и записки, отражающие состояние здоровья, рентгеновские снимки (например, д-р Баден, один из наших консультантов, до сих пор ищет рентгеновские снимки Царя и Царицы, сделанные во весь рост, хранившиеся в одном из местных британских музеев), даже частные письма. Поэтому исследование российских архивов, местных и центральных, всяких хранилищ документации, даже музеев, имеет первостепенную важность для данного дела.
Нагляднее всего возможности и пределы исследований на ДНК указал на пресс-конференции в Вашингтоне комендант Судебно-медицинского института вооруженных сил США, заметив, что из 66 предложенных институту для опознания останков военнослужащих США, погибших во Вьетнаме, положительно установить личность удалось всего лишь менее 15. В общем, даже те специалисты по анализу на ДНК, которые очень высоко расценивают ее опознавательные возможности, обычно готовы согласиться, что ДНК лучше исключают возможность тождественности в идентификации, нежели утверждают ее. ДНК же занимает важное, но не исключительное место среди двух других областей судебно-медицинского исследовательского комплекса - физической и историко-документальной.
Что же касается общей характеристики со стороны Зарубежной Комиссии и исследовательских работ, проведенных по сей день по заданию Государственной Комиссии, то следует отметить, что на сегодня они успешно проведены только в отношении одной из трех категорий, по которым, как обычно в евро-американском уголовном процедурном праве, ведется следственное дознание, - биологического анализа, главным образом, на ДНК. Но и тут не обошлось без пробелов. Например, с самого момента открытия останков, не соблюдается доктрина "преемства законного обладания" ("чейн оф кастоди") при их передвижении или каких-либо операциях с ними. Дважды нарушалась доктрина независимости научных исследований: один и тот же российский ученый, возглавлявший исследовательскую работу в России, затем принимал деятельное участие в исследованиях, которые вполне можно назвать контрольными, - вначале в одной иностранной лаборатории (в Олдермастоне, Англии), а затем в другой (в Роквиле, Мэриленд, США), где одна лаборатория предсказуемо подтвердила результаты другой.
Другое нарушение состояло в том, что как явствует из пресс-конференции, проведенной недавно в пресс-клубе в Вашингтоне, результаты, полученные в одной лаборатории касательно нуклеидной ДНК, были не проверены, а безоговорочно приняты и заимствованы другой. На пресс-конференции же результаты исследований в обеих лабораториях были объединены в одно целое, создавая этим неверное впечатление, что в данном вопросе одна лаборатория проверяла другую, дублируя все ее исследования. В действительности же, военная лаборатория в Роквиле, Мэриленд, США, исследовала лишь кость, которая считается принадлежащей Великому Князю Георгию Александровичу, и кость, которая считается частью Скелета № 4 из захоронения на старой Коптяковской дороге у Екатеринбурга, и сравнили их. Мы уделили столь много места категории биологического анализа, поскольку в ней достигнуты самые впечатляющие результаты, хотя и, с нашей точки зрения, используя подчас порочную методику.
Что же касается оставшихся двух категорий уголовного следственного дознания: исторической, документальной, архивной, и физической, то тут было сделано очень мало, несмотря на неоднократные отношения по этим вопросам со стороны Зарубежной Комиссии. Например: не была проведена научная экспертиза "Записки Юровского" (в главных ее редакциях), не анализированы ни почерк, ни машинопись, ни специфика шрифта, ни содержание (особенно, в том что касается возможности точно определить место захоронения, пользуясь только сведениями, находящимися в "Записке"), ни стиль (безукоризненная новая орфография, наличие твердых знаков вместо апострофов и полное отсутствие ошибок и опечаток), ни язык.
Не найдена документация медицинского и стоматологического пользования Императора и Его Семьи (Его пользовали 37 врачей), нет свидетельства о смерти Императора (таковое, сообщали, было составлено после Его убийства), не сопоставлены и анализированы версии убийства Ермакова и Соколова (оба считают, что трупы были полностью сожжены) с автором "Записки Юровского" (он считает, что девять трупов захоронены, а два - частично уничтожены огнем, а затем захоронены), как и версии других старых екатеринбургских большевиков.
Нет информации о входно-выходных пулевых отверстиях в черепе Скелета № 4 (м.б., Императора), показывающих, стояла ли жертва спиной или лицом к убийце, имеется ли костная мозоль на виске этого черепа (предположительно, Императора), сколько было сделано ударов и по какой стороне головы, и был ли череп хоть временно отделен от головы. Наконец, соответствуют ли все части скелетов друг другу. И это всего лишь частичный список.
До сих пор неизвестно, как конкретно господа Рябов и другие разыскали вначале "Записку Юровского", а затем - место захоронения. Протокол их допроса следователем не дает много информации, полиграфированы же они не были.
Категория физических данных представляется нам самой недорасследованной во всем деле. Не произведены исследования "времени и движения" касательно действий, описываемых в "Записке"; не анализирована почва, особенно ее оседание. Была ли могила накрыта настилом из хвороста или шпал или и тем и другим?
По очень схематическому рисунку (в двух измерениях) ямы с захоронением выходит, что в нее был вылит только один кувшин серной кислоты, что сулит выливающему серьезными повреждениями зрительного и дыхательного аппаратов. Сколько времени уходит на то, чтобы вырыть (двумя лопатами?) яму 1,7 м глубины и 2,5м в квадрате в затопленной водой (шли дожди) почве?
Следует отметить, что шпала обычно короче 2,5 м, так что ее нельзя перекинуть через такую яму, чтобы сделать "мостик". И, наконец, как долго горит человеческое тело и какой смрад оно при этом источает? Ответы на эти и другие вопросы можно получить симуляцией, используя свиные туши равного веса для изучения эффекта горения и мешков с песком - для объема. К сожалению, ни ксерокопия "Записки Юровского", ни историческая справка от экспертов группы Государственной Комиссии "Расстрел Царской Семьи в Екатеринбурге" от апреля 1994 г ., ни "Заключение" комиссионной судебно-медицинской экспертизы не содержат ответов ни по этим, ни по многим другим вопросам. А это есть все данные, которыми государственная комиссия сочла нужным поделиться с нашей комиссией за последние два года в ответ на наши убедительные просьбы о присылке нам данных, которые помогли бы понять ее мотивированные выводы. К сожалению, это не есть то сотрудничество, о котором говорилось в нашем втором письме в 1994г.
Уже вскоре по нашем приезде в Москву нам пришлось столкнуться в официальных беседах (и некоторых частных) с несколькими членами государственной комиссии, обвинявших нас в том, что, де, мы появились здесь как бы с пустыми руками, не привезши с собой каких-то магических гостинцев, которые бы вдруг чуть ли ни чудесным образом позволили бы разрешить все несоответствия и противоречия в источниках (а иногда и вовсе их отсутствие), на которые мы пытались обратить внимание государственной Комиссии. "Вы только критикуете, что-то советуете, но не представляете никаких документальных доказательств", - слышали мы).
Тут, мне кажется, имеется некоторое недопонимание реальных возможностей сторон. Начиная с 1989 г. вся информация, поступавшая к нам об этом прискорбном деле, шла, главным образом, из прессы, со всеми отсюда вытекающими последствиями. До сих пор, например, мы пытаемся обрести доступ к такому, казалось бы, элементарному источнику, как простая крупномасштабная карта коридора с ЮЗ на СВ, шириной в несколько километров между Верхисетским заводом и деревней Коптяки. Чтобы как-то осмыслить топографические вопросы, приходилось пользоваться всякими заменителями - от карт царского времени, нескольких (неточных) схем эпохи Гражданской войны, вплоть до карт германского генерального штаба ... У нас не было доступа к российским архивам и хранилищам документальной информации, не было сонма научных сотрудников, могущих исследовать любой вопрос и, наконец, не было и нет государственного бюджета.
Наши ресурсы ограничены примерно тем, что эмиграция смогла унести с собой, покидая родину; среди нашего "актива" есть доступ к обширной западной информатике, западной науке и, главное, беспрецедентный и, в общем, свободный доступ к экспертам. Именно это различно открывает широкие возможности нашему сотрудничеству, и именно так мы поняли предложение государственной Комиссии о сотрудничестве.
Считаю, что самое фундаментальное расхождение в наших позициях в том, что на наш взгляд, государственная Комиссия - по совершенно не известным и не понятным нам причинам - не желает производить, с нашей точки зрения, ключевые экспертизы, как источников и вещественных доказательств, так и содержащейся в них информации; очень часто мы наблюдаем нежелание или небрежение в поисках определенных источников ("не надо", "у нас нет"), например, медицинских, а когда они появляются, то оказывается, что и "есть", и "надо". Часто, как особенно выпукло явствует в деле о ДНК, избирается путь наименьшего сопротивления, а другие, требующие также затрат ресурсов и времени, отвергаются. А это создает, возможно и совсем незаслуженную, видимость скрытности. Чуть ли не с самого начала слышались утверждения, что все архивы для Государственной Комиссии открыты и исчерпывающе просмотрены, но тем не менее мы все время слышим о появлении то одного, то другого документа из давно открытого и полностью просмотренного хранилища.
Тем не менее, в добавок к столь раздражающим наших здешних критиков советам и пожеланиям, увидев, что Государственная Комиссия может нуждаться в добавочных и более близких генеалогических источниках ДНК, мы месяцев восемь тому назад, действуя по собственной инициативе, предложили - после предварительных переговоров с их опекунами - частицы св. мощей Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, которые находятся в Нью-Йорке и могли бы быть исследованы в одной из известных местных лабораторий. К сожалению, мы до сих пор ждем ответа на это предложение.
С другой стороны, мы оказались гораздо менее успешными в наших попытках найти доступ к пресловутому Соколовскому ящичку, который, по всем данным, должен находиться в Храме-Памятнике в Брюсселе. Тут мы натолкнулись на стену, вплоть даже до отрицания того, что такой ящичек с царскими останками, собранными Соколовым у Ганиной Ямы, вообще существует. Из повестки дня настоящего заседания Государственной Комиссии мы поняли, что есть вероятность доступа к специмену крови покойного Тихона Николаевича Куликовского, прямого племянника Государя по женской линии; таким образом, теплится надежда, что и ранее не доступный ящичек рано или поздно может стать доступным.
Кто-то нас также обвинял в том, что мы хотим своею деятельностью сорвать работу Государственной Комиссии. Ничто не лежит дальше от истины. Не знаю, уже в какой раз приходится повторять, что мы кровно заинтересованы во всестороннем, полном и исчерпывающем исследовании всех сторон ужасной, противочеловеческой и кощунственной судьбы Царской Семьи и их окружения в доме Ипатьева. Мы будем до конца добиваться, чтобы все, связанное с "похоронной операцией", было выявлено во всей своей умопомрачающей мерзости и прослежено, буквально минута за минутой, до своего полного завершения.
Должен признаться, что, едучи в Москву, я и другие члены нашей Комиссии имели меньше вопросов и сомнений, нежели появилось теперь. И мы будем продолжать искать правду о происшедшем, куда бы эти поиски нас ни вели. Поэтому если Государственная Комиссия действительно стремится к сотрудничеству с нами, а для нас это обязательно - т.к. все основные данные и документация - у нее в руках, то нам следовало бы наладить встречи и дискуссии со сведущими лицами в придворном медицинском делопроизводстве, в документальной экспертизе всех вопросов, связанных с "Запиской Юровского", в вопросе о способах уничтожения тел, в анатомической реконструкции скелетов, со всякими специалистами в судебной медицине - патологами, - короче говоря, не с комиссарами и генералами от науки или чинами прокуратуры, а с обыкновенными тружениками на следовательской или научной ниве. С ними мы надеемся провести много времени в горячих, но откровенных и продуктивных дискуссиях.
Наконец, не могу не вернуться к произведшему на всех нас очень большое впечатление столь дружелюбному и радушному приему со стороны почти всех, с кем нам до сих пор приходилось встречаться - от высших чинов аппарата правительства и их оперативных помощников и помощниц, до водителей предоставленной в наше пользование правительственной автомашины и персонала охранной службы, не говоря уже о чисто случайных бытовых встречах. Такое радушное гостеприимство по-человечески сильно обезоруживает и делает возвращение к жесткой и строгой тематике - цели нашего приезда сюда - еще более трудным. Но как и старцы-отшельники малоазийской пустыни, мы надеемся, что наше служение Высшему Началу поможет нам найти честный и праведный путь в этом случае.
Благодарю Вас за внимание, господа.
наверх
Сообщение для прессы
на пресс-конференции, состоявшейся в Международном Славянском Культурном Центре в Москве 25 сентября 1995 г.
Российская Зарубежная Экспертная по делам останков Императора Николая П и его Семьи Комиссия выступала на заседании Государственной Комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая Второго и членов Его Семьи, состоявшемся 20 сентября 1995 г. в качестве гостей Правительства.
На заседании Зарубежная Экспертная Комиссия еще раз подтвердила свою ранее обстоятельно письменно и устно изложенную позицию о незавершенности работы исследователей и нужде в нахождении ответов на поставленные Зарубежной Комиссией вопросы.
В конце гласной части заседания председательствующий на нем первый зам. пред. Правительства Ю.Ф. Яров обратился к присутствующим зарубежным гостям с вопросом, согласны ли они были бы с тем, чтобы совершить захоронение останков, найденных в Коптяковском лесу и предположительно принадлежащих Царской Семье, в Прощеное воскресение в конце февраля наступающего года, уточнив, что он говорит только о приемлемости даты и ни о каком другом, более широком, вопросе. При такой узкой и ограничительной постановке вопроса все находящиеся на заседании члены Зарубежной Комиссии согласились с тем, что Прощеное воскресение есть весьма уместный день для похорон жертв убийства, не будучи в состоянии добавить, что если это будут похороны определенных лиц, то надо точно установить их личность; если же это будет захоронение останков неизвестных, то тогда чин погребения будет совсем другой, но хоронить все человеческие останки требует как гигиена, так и христианский обычай.
Затем Ю.Ф. Яров обратился к гостям с аналогичным вопросом касательно предпочитаемого места перезахоронения, но в том же ограничительном контексте. Поскольку восстанавливаемый в Москве Храм Христа-Спасителя своею судьбою точно отражает судьбу многострадального русского народа, столь много претерпевшего от ига безбожников-коммунистов, а Царская Семья явилась как бы первой из многих жертв уничтожения коммунистическим правительством своего народа, то члены Зарубежной Комиссии посчитали именно этот воссозданный из небытия храм наидостойнейшим местом упокоения для Российских царственных страстотерпцев и их верных слуг, если, конечно, будет установлено вне всякого сомнения, что вышеупомянутые останки действительно принадлежат именно им. В противном случае, подобное захоронение было бы актом великого кощунства.
Материалы Международной научной конференции
"Царское дело и екатеринбургские останки"
г. Санкт-Петербург 26-27 апреля 1998 года.
|
